Предохранитель
Электрики нашли решение. Они ввели в цепи ещё один тип электрических элементов: предохранители FS.
Задач у предохранителя две: во-первых, пропускать через себя весь ток, не мешать ему течь в нормальных условиях, а во-вторых, при возникновении перегрузки или короткого замыкания, разорвать цепь. Например, перегореть, чтобы не сгорела вся цепь. Позже появились другие, многоразовые предохранители – но их предназначение осталось таким же. Пропускать весь ток, пока всё в порядке, и разорвать цепь, как только возникнет короткое замыкание.
Изучение истории развития предохранителей показало, что их совершенствование всегда следовало одной тенденции: снижение устойчивости. Чем менее устойчив предохранитель, тем быстрее он реагирует на избыточный бросок тока. И тем лучше защищает всю электрическую цепь от перегрузки и разрушения. Ну а когда цепь разомкнута, можно заняться поиском короткого замыкания и его устранением.
Важно понять, что при устранении короткого замыкания новая цепь будет другой – не той, что раньше. Если восстановить цепь в прежнем виде, короткое замыкание обязательно повторится. Поэтому цепь должна быть выполнена в чём-то иначе – так, чтобы больше не допустить соединения двух соединившихся точек цепи.
Итак, финансовый кризис - не причина общего кризиса, а его последствие. Просто финансовая система оказалась, как всегда, самым слабым звеном в общем механизме человеческой активности – вот и рухнула первой, как в любом серьезном кризисе. Похоже, финансы – это некий «предохранитель», который сгорает первым, сообщая мастерам, что в цепи короткое замыкание.
Реальный кризис приближается незаметно, на кошачьих лапках, и какая-то мышка должна первой пискнуть тревогу – вот финансы и вопят своим обвалом «во всю глотку», что пора заняться ремонтом системы...
В чём польза финансового кризиса? В прекращении притока ресурсов к кризисной области. Тем самым прекращается производство ненужных товаров, сокращается ущерб, наносимый кризисным перепроизводством.
Финансовый кризис останавливает движение ресурсов не только в повреждённой части экономической цепи, но также и в других частях, не затронутых «коротким замыканием». Это очень болезненно, но – с точки зрения электрической модели – вполне оправдано. Пока непонятно, где произошло короткое замыкание и где происходит бесполезная утечка ресурсов (электронов), создающая перегрузку во всех цепях, связанных с повреждённой, лучше прекратить эту утечку вообще, чем потом ремонтировать множество цепей.
Финансовый кризис становится самой заметной частью событий. Ещё бы! Страдают и остаются без ресурсов сразу несколько отраслей, а то и государств. При этом реальный кризис («короткое замыкание») если и заметен, то только на ограниченной «экономической территории», чаще всего – в отдельной индустрии. А без денег и ресурсов остаются многие. Поэтому на финансовый кризис и его «непосредственных виновников» сразу обращают внимание, а до его реальных виновников никому нет дела.
Это – гипотеза. Её пока что невозможно доказать. Нет очевидной связи между системным и финансовым кризисами, разве что совпадение во времени. Происходят эти кризисы в совершенно разных местах, и их видимые причины невозможно связать.
Откуда же взялась эта гипотеза? Из гипотезы, что всё в этом мире устроено мудро, так, чтобы защитить человечество, не допустить катастрофы из-за того, что люди своевременно не сумели заметить и преодолеть очередной системный кризис. Эта гипотеза вывела на идею «предохранителя», а поиск претендентов на эту роль вывел на финансовую систему.
Удастся ли доказать гипотезу, что финансовый кризис – это срабатывание предохранителя, не допускающего излишних разрушений и перерасхода ресурсов, вызванных системными кризисами? Гипотеза возникла в 2009 году, в ходе детального анализа происходившего тогда кризиса. Возникла она при сопоставлении фактов, противоречащих общепринятому пониманию: кризис чисто финансовый и связан с проблемами на рынке ипотек.
Во-первых, к тому времени стало ясно, что американская автомобильная индустрия находится в обострённом системном кризисе. Во-вторых, было выявлено ещё несколько происходящих в то же время системных кризисов в других отраслях американской промышленности. В-третьих, кризис начался именно в Мичигане – там, где концентрируется американский автопром, и начался он году в 2004-2005, намного раньше, чем «ипотечный» финансовый кризис. Были и другие факты, указывающие на нефинансовую природу кризиса. Поиск альтернативных механизмов привёл к гипотезе о том, что финансовая система служит предохранителем, смягчающим кризисное перепроизводство и его последствия.
С тех пор накопилось много знаний о том кризисе. Если целенаправленно искать связь между этими кризисами, вполне возможно, будет найдено доказательство. А пока остаётся принять эту гипотезу на веру и исследовать её.
Подобные гипотезы возникали в последние десятилетия, и их можно обсудить отдельно. Например, гипотеза о том, что особо крупные финансовые кризисы, возникшие в последние 100 лет, имеют не финансовую природу:
[Цитируется по: В.М. Полтерович, Механизм глобального экономического кризиса и проблемы технологической модернизации, АНО «Центр Междисциплинарных Исследований» (ЦМИ), http://spkurdyumov.ru/economy/mexanizm-globalnogo-ekonomicheskogo-krizisa-i-problemy-texnologicheskoj-modernizacii/]
Выдвигается гипотеза о том, что кризис 2008 г., как и кризис 1929 г., имеет не финансовую природу, а вызван существенным сокращением притока технологических инноваций («инновационной паузой») и чрезмерно оптимистическими ожиданиями, порожденными длительным предшествующим периодом быстрого роста.
Почему же не оправдались ожидания, опиравшиеся на многолетний бескризисный рост западной экономики и, в частности, на стремительное развитие сектора высоких технологий? Ответ на этот вопрос предлагает теория экономического развития, ведущая свое начало от Йозефа Шумпетера, Николая Кондратьева и Саймона Кузнеца. Среди многочисленных работ, продолжавших их идеи, отметим Mensh (1978) и Helpman (1998).
Согласно этой ветви экономической теории двигателем экономического роста в развитых странах являются базисные инновации («basic innovations» по Меншу или «general purpose technologies», если следовать сборнику Helpman (1998)). Они отличаются от обычных нововведений, прежде всего, тем, что, в принципе, имеют очень широкую область применения и поэтому при соответствующей модификации порождают целое дерево новых технологий, оказывая влияние на многие отрасли народного хозяйства. Электрический двигатель или компьютер являются примерами подобных инноваций. Однако область возможностей каждой базисной инновации ограничена, эффективность вторичных инноваций со временем снижается. Если поток инноваций достаточно интенсивен, экономика развивается быстро. Но этот поток случаен; если его интенсивность снижается, может наступить стагнация.
Описанная концепция дает возможность сформулировать следующую гипотезу о механизме произошедшей катастрофы.
Ипотечный кризис в США послужил всего лишь спусковым механизмом мирового кризиса. Его истинная природа — в сочетании двух взаимосвязанных обстоятельств. Первое из них — «инновационная пауза», существенное снижение интенсивности потока технологических инноваций, истинных источников экономического роста. Второе — формирование безоглядной веры в непрерывный технический прогресс, поддерживаемой многолетним опытом и биржевыми механизмами.
Вера в предстоящее бескризисное развитие а, значит, ожидания быстрого роста доходов населения может оказаться причиной «пузыря» на любом рынке. Но особенности рынка жилья — масштабы, долгосрочность заимствований и многоступенчатость финансирования (посредством производных ценных бумаг) делают его в этой ситуации наиболее вероятным кандидатом на формирование пирамиды.
Инновационная пауза возникает вследствие того, что интенсивность потока вторичных («улучшающих» - по Меншу) инноваций, порожденных текущими базисными инновациями, существенно снизилась, а новая базисная инновация еще не «созрела».
Если сформулированная гипотеза верна, то вероятно, что западному миру предстоит длительный период стагнации до тех пор, пока новые базисные инновации (биотехнологии? нанотехнологии? солнечная энергетика?) не создадут предпосылки для подъема экономики. При этом «кейнсианские» методы стимулирования спроса — масштабные вливания финансовых средств — будут, как и во времена Ф. Рузвельта, лишь способствовать смягчению последствий спада и стабилизации, но не смогут предотвратить снижение темпов роста. Для выхода из рецессии потребуется новая научно-техническая политика. Рост роли государства неизбежен. Интуитивное понимание этого факта, видимо, и лежит в основе ломки мировоззрения западных лидеров, все отчетливее акцентирующих роль государства.
Финансовый рынок — основа финансирования и отбора относительно малых, вторичных инноваций. Базисные изобретения создаются государством в сотрудничестве с крупными компаниями. Поэтому «сворачивание» фондовых рынков и частичную национализацию можно рассматривать как элементы подготовки западных экономик к новому инновационному прорыву. Важно осознать, что сокращение спроса — лишь поверхностная причина кризиса. Недавний высокий спрос был результатом «пузыря». Можно восстановить его, накачивая деньги в экономику, но тогда в условиях умеренной безработицы возникнет новый «пузырь», который со временем неизбежно лопнет. Преодолев спад, правительства должны стимулировать крупные инновационные проекты, способные в случае удачи инициировать новую волну роста.
Отметим, что в рамках изложенной концепции выявляется глубокая аналогия нынешнего кризиса с Великой рецессией. Перед «Черным вторником», как известно, промышленность США росла невероятно быстрыми темпами. В основе тогдашнего роста — новые методы хозяйствования (тэйлоризм), массовое производство радиоприемников, электробытовых приборов и автомобилей. Рузвельт сумел стабилизировать экономику, но фактически стагнация продолжалась вплоть до Второй Мировой войны.
Впрочем, нынешний кризис содержит и совсем новые элементы, касающиеся организации фондового рынка. Как отмечается многими экспертами, потребуется изменение базовых принципов его функционирования, а не просто усиление контроля над финансовыми операциями.
«Базисные инновации», на наш взгляд, возникают не случайно, а как ответ на вызовы системных кризисов. «Поток инноваций» и его интенсивность – тоже не случайный процесс, он подчиняется определённым закономерностям. Интенсивность потока инноваций падает как раз в периоды системных кризисов. Рынок (потребители) ждёт дальнейших улучшений средств удовлетворения. Однако улучшения этих средств (те самые «малые, вторичные инновации») привычными (общепринятыми) способами наталкиваются на препятствие, воздвигнутое системным кризисом. И пока не появится «базисная инновация», способная обойти это препятствие, интенсивность потока инноваций снижается практически до нуля.
Всё, что написано далее, основывается на вере в предложенную гипотезу.
Системный кризис как "короткое замыкание" | Финансовые и системные кризисы | Нужно ли избегать финансовых кризисов?